Ангелина Козловская — антрополог. Мы позвали её провести несколько встреч о том, как исследовать культурные институции и какие подходы можно применять. Очевидно, с ней мы обсуждали исследования с антропологической оптикой и сразу же записали важное на полях: при таком подходе важно уметь отстраняться от своего опыта и смотреть на людей и их практики как на что-то «странное». Не сравнивать и измерять, а записывать.

Отправной точкой для нашего разговора стала рукопись статьи Ангелины и её коллеги Анны Козловой «Beyond Stratification: Ideologies of Cultural Consumption and Participation in Post-Soviet Russia».

При первом или поверхностном прочтении текст будто бы только о разнице культурного потребления пермяков, точнее местных любителей и почитателей Дягилевского фестиваля и поклонников Теодора Курентзиса, и выборжан в лице участников Выборгского бального общества и любителей ходить на все-все выставки города и даже на утренники не своих детей. Но это только в первом приближении. Действительно, суть исследования была в том, чтобы пообщаться и понаблюдать за людьми там и там (антропологи ведь!), понять, как и почему люди выбирают культурные события для посещения в своём городе. И потом уже — попробовать найти причины различий.

Если же перечитать и обсудить текст, то всплывают более глубокие темы, которые затрагиваются в исследовании. Одна из таких тем — как вообще можно изучать взаимодействие людей с культурными институциями? Окей, был Бурдьё. Он, в принципе, ввёл понятие «культурного потребления», такую экономическую метафору, от которой теперь (и тут все согласились) ну очень сложно отвязаться и переформулировать. Ангелина и Анна в своём тексте попробовали использовать словосочетание «культурное участие», чтобы немного отстраниться от устоявшейся традиции и найти новый подход к этому феномену.

Также в противовес подходам Бурдьё, Ангелина и Анна отошли от типичного или даже классического исследования потребления культуры через индивидуальные предпочтения зрителей и их возможность порождать суждения о культурных объектах, и предложили изучать «идеологии культурного участия» — то есть наши фоновые представления о том, что вообще такое культура, в чем состоит её роль и значение для человека, и как он может и должен с ней обращаться. Вопреки кажущейся банальности этих вопросов, ответы на них, как показывает это исследование, могут оказаться совершенно различными у социально очень похожих друг на друга людей.

То есть отойти от объекта (долой объектоцентризм) и перейти к субъекту — человеку смотрящему, слушающему, ходящему на спектакли, оперу, перформансы, его опыту, ощущениям и словам, которыми он эти ощущения описывает.

«Когда мы закапываемся в старые метафоры, мы упускаем нынешнее что-то».

«С одной стороны, язык передает смыслы, с его помощью мы вербализируем чувства, переживания, эмоции, счастье. Но! Почитайте про доктрину непознаваемости. Это — про практически диаметрально противоположное мнение: язык не обладает способностью передать то, что чувствует и думает другой человек. Эти концепции спорят, и нужно иметь ввиду обе при попытках интерпретировать любые высказывания другого».

«Рассказывая о своём восприятии культуры, другой человек может пользоваться языком, совершенно отличающимся от нашего».

«Как уловить логику тех, кто кажется нам культурно всеяденым, если при этом они всё-равно сильно ценят то, куда ходят? Это — неявные представления, нам они не очевидны. Нужно огромное усилие, чтобы увидеть и признать выбор, практику, вкус или решение другого».

— Distinction: The social critique of the judgment of taste // Bourdieu, Pierre
 — Культурный капитал, пространство вкусов и статусные границы среди российских студентов // Михаил Соколов, Мария Сафонова, Галина Чернецкая
 — Социальная база культурности: объясняют ли Пьер Бурдье, Пол ДиМаджио и другие паттерны участия в культурной жизни российского мегаполиса // Михаил Илле, Михаил Cоколов

— Дневники Дягилевского фестиваля
 — Как выборжане возрождают традиции городских балов

Писала Вика Бордукова
Вычитывала Аня Кочановская